Советский человек как абсолютный материалист и потребитель

Советский человек явил собой впервые в истории человечества самый, что ни на есть убогий и, вместе с тем, по-своему, совершенный тип абсолютного материалиста, в принципе отрицающего существование и проявления свободного самодостаточного Духа, наличие объективного внутреннего переживания, как мотива истории и нацеленного исключительно на блага мира сего, их потребление и распределение.

Сам социализм был, есть и остается во всех своих вариантах учением о том, как насытить всех и каждого и желательно поровну. Советский социализм являлся, в силу экспериментального, номенклатурного и одновременно террористического его характера, учением о государственном распределении благ согласно своеобразному коэффициенту участия человека в “общественно-полезном”, материальном распределении (и управлении этим распределением). Человек понимался только как часть общества и именно так оценивался – все индивидуальное не приветствовалось, хотя, конечно, в разные эпохи советского подходы к индивидуальному бывали то жестче, то мягче.

Вершиной советского мы понимаем не утопические мечты 20-х и троцкистско-бухаринские фантазии о городах будущего, а вполне реальную сталинскую действительность, собственно и сформировавшую того человека, которого мы с полным на то основанием, именуем “советским”.

Тяга к материальному, гордость материальным, требование материального, мечта о материальном, а главное – о гарантированном человеку материальном – вот главная черта этого советского человека. Он любит власть и все ей прощает, пока она гарантирует ему “справедливое распределение”!

Дойти до формирования такого человека, правда, власть смогла только через геноцид 30-х – 40-х (сознательное истребление голодом, террором, ссылкой и коллективизацией миллионов граждан СССР, не вписывавшихся в контуры “советского человека”) и беспощадное уничтожение народа в годы войны на фронтах и в тылу, превращение его в пушечное мясо и промышленный ресурс (опять-таки предельно материалистический, функциональный подход, сегодня многими воспеваемый чуть ли не как образец государственного мышления и источник “нашей мощи”. Всяк научившийся читать и писать в России себя в начальники метит, и обязательно в строгие.

Требования “советского человека” незамысловаты – ему нужны не изыски (их он почитает буржуазным отклонением от правил), а гарантии. Отсюда, кстати, строгость и предельная простота линий советской архитектуры для народа. Образованное и управленческое сословие в СССР строило себе просторные “сталинские” дома с высокими потолками – остальным же (“народу”) лепились бараки, модифицировавшиеся в “хрущобки”.

Твердость этих гарантий – уверенность в завтрашнем дне, в том, что на твоем столе будет и колбаса, и масло, да и без развлечений ты не останешься.

Советский человек – абсолютный и тотальный потребитель, и даже его главная мечта – коммунизм – общество абсолютного, но, главное, гарантированного, потребления материальных благ!

Кстати, даже развлечения, вроде бы связанные с эмоциональным переживанием, советский человек, умудрился предельно материализовать и рационализировать – понятие т.н. “культурного отдыха”, включавшее в себя и сидение с пивком на берегу пруда в ЦПКиО и поход на балет или театр, было основным советским понятием. Принцип партийности в литературе, превращение писателей, поэтов, да и вообще деятелей культуры в дачников и льготников, подтверждающих свое право на Переделкино и дома творчества писанием или творением во благо культурного развития общества — только подтверждает этот тезис.

Советский человек не верил в дух и душу – он в глубине души не сомневался в истинности опытов академика Павлова, полагая, что у него, как у собаки при определенных соблазнах и раздражителях выделяется или пересыхает слюна.

Государство для советского человека – прежде всего, гарантия его личного будущего, как будущего, в котором ему гарантировано удовлетворение его законных (а стало быть, приличных, умеренных) потребностей.

Из этого главного “советского” качества – предельной нацеленности на материалистические гарантии – вытекают и такие характерные особенности, как:

• двоемыслие – уверенность в том, что все слова – просто шум, главное дело делать и свое получить;

• безграничное вера во всемогущество власти – как источник порядка, законности, распределения;

• ненависть к тому, кто выделяется из общего фона и ставит личное выше общественного.

Советский человек является печальным примером реализации на практике экспериментальных механистических и материалистических представлений о мире, которые так зажигали сердца и души элит конца XIX – начала XX века.

Поскольку советский человек — абсолютный потребитель, он никогда не восстанет против своих поработителей. Потому как, по недолгом рассуждении, он сообразит, что «воля», «благополучие» и даже «родина» — понятия хоть и привлекательные, но жертвовать своей собственной жизнью ради них — абсурд (ибо кто будет пользоваться этими благами, если сам он погибнет в бесцельной борьбе за них?)

Советский человек появился сразу с появлением советской власти, которая его породила на бесконечных митингах, в мародёрских вылазках, в убийствах офицеров и юнкеров, в глумлении над верой и нравственностью.

Генерал Пётр Николаевич Краснов в своей пронзительной статье «Где Россия» в 1944 году приводил следующий случай:

Как понятен, например, В. Розанов, который бегал в конце 17-го года в исполком Троицко-Сергиевского посада, где жил, бегал специально для того, чтобы посмотреть русского коммуниста и допрашивал, допрашивал его всей душой своей:

- Как же это так?! Ты, Иван Петров, теперь коммунист?! И Бога нет?! И, значит, интернационал?! Что-же произошло?! Как-же это случилось?! Неужели так вот и веришь, что Господа Бога нет?!

- Верю, – отвечал Иван Петров. – Как раньше верил, что Бог есть, так теперь верю, Василий Васильевич, что Его нет. Вот уже четвертый месяц, как уверовал, что Бога нет.

- Ишь ты!… Ишь ты!…, – шептал Василий Васильевич. - Покурить мне, Иван Петров… До смерти хочется.

- Курите, Василий Васильевич. Без Бога обходительнее и по времени. Время такое пришло, что Бог не у места, ни к чему…

«Что-же это Россия?… Иван Петров – русский народ?» — спрашивал генерал Краснов. Конечно, нет. Советскость есть такая духовная болезнь, которая лишает человека его настоящего Отечества, превращает его в словесное животное, неспособное ни к борьбе за высокие идеалы, ни к полноценной человеческой жизни.

zarenreich.com